"Машина времени есть у каждого из нас: то, что переносит в прошлое — воспоминания; то, что уносит в будущее — мечты,"— сказал Герберт Уэллс. После распада Советского Союза, люди вновь отправились в будущее: кому-то было тяжело в новых реалиях и потому легче было жить мечтами об утраченном прошлом, а для кого-то открылись новые возможности и они тоже жили мечтами.

Пушкин когда-то воскликнул, когда ему тридцать лет было: "Мечты-мечты, где ваша сладость? Где вечная ей рифма — младость? "Мне думается, что поразительно, что человек такого ясного, мне кажется, гармонически точного ума как Пушкин он создал в поэзии целую энциклопедию мечты. Вот, если взять словарь языка Пушкина, там сотни словоупотреблений этого понятия: мечтать, мечтатель, мечтания но самое удивительное даже не то, что он часто это слово употребляет, это вообще поэзии свойственно, а какие он дает ей определения. У него печальные черные мечты, веселые светлые, ревнивые и своенравные, исчезающие, воскресающие мечты. То есть, вероятно, он понял, что на уровне бытового существования мечта — это понятие очень противоречивое, а с точки зрения творческой мечты, когда он говорил о творческой мечте то она у него всегда волшебница, фантазия, богиня. Мне кажется, искусство вообще без мечты не может.

Александр Янушкевич

филолог

Конкретное действие, которое мы играем. Я говорю слова, допустим, Сальери или Гамлета, или любого другого персонажа, но я говорю от себя лично, я не от Сальери говорю, потому что я вношу в этот текст свое отношение к этому делу. Как это можно рассматривать как иллюзии? То есть, если для меня проблема гений и злодейство две вещи несовместные, эта проблема присутствует сейчас, в данный момент, я хочу разобраться действительно несовместные вещи или совместимы.

Когда я работаю над ролью, я не думаю о том что это присутствовало где-то в далекой Датской земле, где-то около какого-то моря вот как фильм все воспринимают Гамлета со Смоктуновским и все пытаются абстрагироваться от данного действия на сцене, они представляют совсем другое.Да, это мечта, потому что они видят свою мечту, они присутствуют, у них какая-то мечта в голове и то, что они видят на сцене, это не совпадает, возникает конфликт, а для нас, для актеров и для режиссеров даже, которые делают это: вот сцена, где мы играем, это зритель, который пришел, и Гамлет или Сальери, или Моцарт — это не какие-то нереальные люди, это конкретные, допустим, Андрей Колемасов, Дмитрий Черкасский. Мы не можем перевоплотиться в другого человека, вот что самое интересное.

Выходит великолепная актриса красиво играет какую-то роль, а вот хороший прекрасный актер, который играет какую-то еще одну роль. Мы переживаем, зритель переживает: ах, какая она хорошая Маша, ой, какой плохой Петя, но они же любят друг друга. Зритель почему-то любит переживать за других, а театр действия, театр воздействия наоборот говорит: вот, твоя проблема, решай свою проблему, не надо решать другие, это же иллюзии потому что ты живешь свою жизнь. Когда мы от этой иллюзии избавимся, когда начнём говорить, да, существует проблема и мне надо найти на нее ответы, и театр наш говорит: мы решаем проблему на сцене, зритель решает в зрительном зале, если наша проблема его не интересует, он из зала уходит или не приходит больше.

Андрей Колемасов

актер, руководитель театра "Осколки"

Думается, что какой-то разрыв между бытовым пониманием мечты и воплощением мечты в саму жизнь у нас все-таки существует. Разрыв даже в фольклоре. Обычно наш герой, фольклорный Иванушка-дурачок, лежит на печи в золотых лаптях и все время мечтает, как бы что произошло по щучьему велению там, скатерть-самобранка, ковер-самолет, но что-то осуществить, реально сделать, как-то ему это не удается. Мне кажется, что произошел какой-то поразительный разрыв самой мечты и иллюзии — вот о чем-то и ее воплощение в жизни и вот это, мне кажется, характеризует содержание национальной мечты. Я не знаю почему, может быть, потому что у нас как-то вот мечта больше было такое явление коллективное, как вот какая-то химера, что-то вот такое придумать, и всем миром это сделать. Поэтому никто конкретно этого делать не хотел.

Александр Янушкевич

филолог

Когда сидели Ленин и Уэллс за одним столом, это были два мечтателя, они действительно мечтали, они летели, они верили, что в конце концов разум человеческий должен одолеть вот эту черноту, в которой они тогда жили, и нельзя осуждать ни Ленина, ни Уэллса, что они мечтали.

Раньше мечты простирались на таком созидательном поле: вот это в области сделать, скажем построить город Кедровый, аэродром сделать в городе Стрежевом, чтобы там садились крупные самолеты, освоить какие-то новые месторождения — вот какие мечты были.

Во все времена богатство России всех прельщало, Советский Союз и уничтожили, потому что в его недрах очень много того, что должно питать нуворишей в будущем. Страна с определенной идеологией, с определенным способом правления она же конечно противостояла психологии потребительской, поэтому решили в мире уничтожить Советский Союз, нашли в Советском Союзе собственных предателей и вот вместе с ними уничтожили, а теперь мечтать начинают люди опять, как восстановить эту великую державу.

Александр Поморов

Член ЦИК Компартии РФ

Трудно сказать, как там у других народов, но даже немцы, которые, казалось бы, в своей философии все-таки такие идеалисты, на самом деле, они в философии идеалисты, но они всегда все-таки в практике воплощают, потому что их мечта носит как бы индивидуальный характер, каждый свою мечту воплотит в жизнь.
Они старались воплотить эту свою мечту, а русский человек с интересом за этим наблюдал. Кажется, что при общности вот этой мечтательности воплощения ее как-то очень разные всегда были.

— А вот эти самые жуткие тоталитарные режимы очень похожие: российский и германский не по причине мечтательности это произошло?

Вероятно, все-таки тут есть над чем подумать потому что вот когда мы говорим сейчас уже совершенно для нас понятно, что с одной стороны, гитлеризм, фашизм, с другой стороны, сталинизм — та же форма массового психоза. Мне думается, что когда только начинается такая коллективная химера, и ее осуществление в толпе, это и приводит к каким-то удивительным параллелям.Как только народ начинает освобождаться от этих коллективных химер, в Германии мне кажется освобождение идет очень действенно, потому что люди стали понимать, что не коллективные химеры определяют, а конкретное твое практическое воплощение, а мы все-таки с трудом от этого освобождаем себя, потому что коллективная мечта заслоняет сознание сегодня. Нам все время хочется вместе на площадь осуществить какую-то идею.

Александр Янушкевич

филолог

— Бывает, что мечта осуществится и оказывается, что и счастья никакого нет, а вот с неосуществленными, может быть, лучше жизнь?

— Трудно сказать. Наверное, действительно, какой-то такой мечты, которая бы принесла счастье на всю жизнь не существует, человек, так как он живет и движется, развивается то и вероятно в погоне за мечтой: синяя птица там, как угодно, она тоже бесконечна. Пока человек живет, до тех пор он ставит себе какие-то задачи, и вот эти я думаю конкретные задачи тоже мечты. Это бесконечное движение к какому-то идеалу оно и есть жизнь.

Александр Янушкевич

филолог