Юрты-Константиновы находятся в Кемеровской области. Деревня при этом ближе к Томску, чем к Кемерово — в 40 км по прямой. В Томск, в основном, и переезжала молодежь. Прямую дорогу Юрты-Яр-Вершинино-Томск можно осилить только летом и осенью. К старикам дети ездят на вездеходах и внедорожниках. Зимой эту дорогу вообще не чистят: ближайший путь от Томска до Юрт проходит через Юргу — по понтонному мосту.

— Калмацкая деревня появилась еще в 1598 году, — рассказывает староста Юрт Минихаят Лазарева, ей 63 года. — Наши предки были кочевыми и заселяли луга вблизи нынешней деревни. Потом поняли, что их может заливать, и перешли сюда, повыше. Жили сначала в юртах, потом в деревянных домах. Здесь неподалеку была русская деревня, там жил некий Константин. Русские помогли нам построить двухэтажные деревянные дома. В итоге деревни объединились и стали Юртами-Константиновыми.

Существует и другая дата — 1616 год, скорее всего, в этом году калмаки переселились с лугов на нынешнее место. Местные верят своим старожилам — 400-летие деревни отметили еще в 1998 году. Предки калмаков под предводительством князя Ирки Уделкова прибыли сюда из Алтайских степей. Первое поселение на лугах называлось Тумаел, что означало на берегу Томи. По легенде, увидев луга впервые, калмаки воскликнули: «Бесге монда калмак кирек» — «Нужно остаться здесь». Калмаки торговали рыбой, мясом, занимались извозом на Сибирском тракте. Исследователи приписывают калмакам разное происхождение: от шорцов, телеутов, теленгитов. Сами калмаки при этом считают, что все это ерунда: «Мы калмаки, и все».

Не всегда калмаки с русскими были в хороших отношениях. До сих пор у калмаков свое отдельное кладбище: «А как? Вера-то разная!». Калмаки сегодня приверженцы ислама. Когда русских здесь было значительно меньше, а деревни не объединились, калмаки запрещали русским хоронить умерших на своем кладбище. Если кто-то ослушался — гроб с телом на следующий день могли увидеть плавающим в протоке Томи.

Сейчас из 22 построенных русскими плотниками двухэтажек сохранилась только бывшая татарская школа — медресе, там детей учили арабскому письму. Дом уже покосился, ремонтировать его администрация не планирует. В медресе живет Гизельбанат Садыкова, или бабушка Абау, как зовут ее местные. Пообщаться с нами бабушка Абау не согласилась. По словам старосты деревни Минихаят, бабушка боится общаться с пришлыми, коронавируса и даже включать свет.

Неподалеку от медресе стоит заброшенная мечеть. Жители говорят, что построили мечеть в начале XX века. Но на табличке указано, что здание построено еще в XVII веке. Исследователи, которые приезжали изучать татарскую культуру, утверждали, что ислам калмаки приняли только в XIX веке от переезжающих в деревню поволжских татар и бухарцев. Сами калмаки не помнят, откуда к ним приезжали ученые, как и своей предыдущей веры. Говорят, изначально были мусульманами.

Сейчас изредка жители Юрт ездят в кемеровскую мечеть, нанимают автобусы. Иногда мулла приезжает к ним в Юрты, собираются в деревенском клубе. В основном же, молятся по домам. В деревне отмечают только крупные праздники: Ураза-байрам и Курбан-байрам.

Про реставрацию мечети много раз говорили в администрации Яшкинского района и в духовном управлении мусульман Кемеровской области. По словам местных, дальше разговоров дело не шло. Жителям Юрт и родственникам из Томска удалось самостоятельно собрать 90 тысяч рублей. В этом году калмаки хотят сделать ремонт в мечети, хотя бы косметический: застеклить окна, привести в порядок минарет.

— Мы в советские годы веру держали и сейчас держим, — рассказывает Минихаят. — Муллы нет, так бабушки читают молитвы. На Курбан-Байрам по деревне ходили молились, на деревенском кладбище молитвы читали.

Главная достопримечательность Юрт сегодня — музей калмацкой культуры, единственный в России. Вход в музей стоит 50 рублей с человека. В одном здании с музеем находятся местный клуб и библиотека. Музей появился в деревне в 1990 году при школе — его основала школьная учительница Фарауза Покоева, она же собирала историю Юрт, общалась со старожилами. В прошлом году Фарауза умерла. До сих пор жители рассказывают историю деревни по ее записям от руки в тетрадке. Сейчас школы в Юртах нет, учиться тоже некому – троих детей возят в соседний поселок Ленинский на автобусе.

— С 1998 года я пришла в клуб работать, и с тех пор мы дело Фараузы продолжаем, — рассказывает Минихаят Лазарева. — Собираем экспонаты, историю односельчан, которые жили до нас. Жители деревни нам помогают — все предметы в музей принесли они. Несут все: от старых ключей до каких-то простых инструментов, например, ножниц для стрижки овец. В деревне к своей истории относятся с почтением.

Самые старые предметы в музее: кувшины для омовения (кумган), светильник, деревянная кровать без единого гвоздя и Коран с пожелтевшими страницами.

Деревянные предметы в музее приходят в негодность — сырость. В том числе и эта кровать, сетует Минихаят.

— Хорошо бы реставрировать ее, но у нас сейчас таких денег нет. Может, туризм начнет работать — какие-то вливания пойдут...

Сегодня калмаки рассчитывают только на туризм. Сейчас к ним периодически приезжают автобусные туры из Кемерова. Туристам показывают музей, мечеть, медресе, поют калмацкие песни и дают попробовать местную выпечку: самзу (почти как хворост), баурсак (шарики из пышного теста), парамач (аналог беляшей).

По словам Минихаят, летом туристы в Юрты приезжают часто, по 15-20 человек. В этом году в обладминистрации утвердили этно-тур «Калмаки», жители Юрт надеются, что туристов станет еще больше.

Водят туристов на Обрядову поляну и родник (чишма). По легенде, в деревне жил слепой мальчик, который выпил воды из родника и вернул себе зрение. По словам Минихаят, в магических свойствах ключа она не уверена, но воду на экспертизу возили: «Хорошая, чистая».

– Обрядова поляна – место у нас было культовое, – рассказывает Минихаят. – Помню, лето выдалось жарким, и у нас старики костер разводили, в казанах готовили суп, кипятили чай. Бабушки там молитву читали, чтобы пошел дождь. Я навсегда запомнила, что вечером после молитвы дождь на самом деле пошел... Сейчас мы уже обряды не проводим, да и некому.

С языком у калмаков настоящая путаница. Бабушки не знают, язык это или диалект. По словам Минихаят, калмацкий язык имеет более «грубое» произношение: «Я могу слово сказать так, что татарин не поймет». Минихаят рассказала, что на калмацком в Юртах общаются между собой – русских в деревне осталось мало.

Интересно, что местные понимают туристов из Турции и алтайских татар. По словам Минихаят, с алтайскими татарами язык схож на 70 процентов.

В советские годы калмаки стали учить в школе русский.

– Мои одноклассники, когда я в школу пошла, еще на русском не говорили. А рядом с нашим домом жили русские, там мальчик был, одноклассник. Мы с ним играли постоянно и общались, чаще всего на русском языке. Так и получилось, что я в первый класс пошла – на русском говорила уже чисто, а другие дети только начинали. Многие до сих пор говорят с акцентом.

В соседней комнате рядом с музеем клуб. «Раньше дискотеки проводила два раза в неделю, им одной мало было, сюда приезжали и из соседних сел», – вспоминает Минихаят. Сейчас в клубе выступает местный ансамбль «Калмаки», состоящий из пяти человек. Калмаки сохраняют традиции, несмотря на то, что в Юртах живет всего 60 человек. Сейчас ансамбль поет а капелла, гармониста в Юртах нет. С пандемией деятельность ансамбля перенеслась в онлайн: «Недавно был концерт "Дни татарской культуры в Кузбассе" – по интернету выступали, просмотров много». Также жительница деревни Сания Пигалева по просьбе Минихаят для онлайн-конкурса «Фестиваль национальной кухни» в 2020 году записала видео-гайд по приготовлению самзы. Самзу в Юртах называют блюдом дружбы, чаще всего ее стряпают на свадьбы и другие праздники, «чтобы украшала стол».

В клубе жителей замучила борьба с грибком. Часть пола забетонировали, часть накрыли старым линолеумом из яшкинского клуба. Яшкино – районный центр. В библиотеке Минихаят хранит свои поделки – увлекается оригами. Жители в библиотеку ходят часто: читают, в основном, боевики и детективы, книги про охоту и рыбалку.

Минихаят отказалась для нас спеть, говорит, что всегда запевает у них в ансамбле бабушка Зиофа Рафикова, за ней вступают и остальные. Зиофа живет неподалеку от музея вместе с мужем Линуром, ей уже 84 года. Недавно она попала с дочерью в аварию – постоянно болит голова. До этого в Юртах она была негласным муллой, читала молитвы.

– Я всю жизнь прожила в Юртах, – рассказывает Зиофа Рафикова. – Здесь родилась, замуж вышла, детей воспитала. В войну сколько человек погибло... (в Великую Отечественную войну из Юрт призвали больше 100 мужчин – прим. ред.). Многие в военные годы уезжали из деревни, вывозили дома, разбирали и продавали… Голод был. Все богатство тратили на капусту, брюкву. Татары же картошку не садили, огороды маленькие были, больше мясо ели.

По словам Зиофы, после войны ситуация не улучшилась – в совхозе платили мало, и люди уезжали. За кубометр дров давали 60 копеек. Колхоз в Юртах в годы коллективизации назывался «Кызыл сабанчи» (Красный пахарь). В русской части деревни был колхоз «Красный факел». Позже объединились они в «Кызыл-Шарэк», что переводится как Красный восток.

Уже после войны в Яшкинском районе основали крупный совхоз имени Ленина, в Юртах было одно из отделений совхоза. Занимались, в основном, животноводством, но выращивали и овощи. Сейчас от совхоза остались заброшенные массивные постройки.

Минихаят Лазарева вспоминает историю, связанную с ее дедушкой: «У меня дед частушку спел, и его посадили. Что-то наподобие: "Вот колхозные поля, хлеба много – есть нема". Кто-то заложил. Хорошо, что всего месяц просидел».

До войны калмаки держали лошадей, на них возили воду, убирали сено. В военные годы лошадей угнали – на смену пришли быки. Сейчас в Юртах лошадей держит только один человек, продает в Казахстан. Рабочих мест у него нет – за хозяйством следит сам. На месте его не застали – незадолго до нашего приезда увезли по скорой. Аптеки в Юртах нет, поликлиники тоже. Ближайшая больница находится в Яшкино, в 50 км от деревни.

– В деревне заработка мало было, – рассказывает Зиофа, сама работала в колхозе телятницей. – У нас сын отслужил, хотел в деревне оставаться. Отец трактористом работает, он тоже хотел. Мы ему сказали тогда: «Нет уж, сынок – езжай в город. Будешь работать – будешь в почете».

Мужу Зиофы, Линуру, в феврале исполняется 89 лет. Почти всю жизнь он работал трактористом. В деревне его называли красным пахарем, в честь первого юртинского колхоза, был передовиком производства.

– Сейчас встаешь, вышел за ворота – никого, тишина, хоть бы собака пробежала какая, – рассказывает Линур. – Раньше по-другому было, вышел на улицу: трактора гудят, доярки и скотники спешат на работу, суета...

В возрождение деревни Линур уже не верит: «Не осталось-то никого, без молодежи совсем». К молодежи в деревне относит своего сына, ему 53 года, живет вместе с родителями, помогает им: «Поставила его за нами смотреть администрация, хоть какой-то стаж идет». В начале 2000-х сын Линура несколько лет работал на ферме, но та вскоре закрылась – обанкротилась.

В Юртах сейчас четыре рабочих места, появились в 2018 году – предприниматель из Кемерова Константин Шапкин открыл здесь базу отдыха из шести домиков.

– Ориентировались именно на рыбаков и охотников, – рассказывает Константин. – Здесь места очень популярные среди рыбаков Кемеровской области. Я сам сюда рыбачить приезжал: 130 км от города, далековато, а остановиться негде. Вот так и пришла идея построить тут гостевые домики.

Сейчас на базе работают три администратора-охранника и уборщица. Все из числа местных жителей.

– Мы стараемся с музеем взаимодействовать, – рассказывает Константин. – Вот недавно к нам приезжала группа большая, там 15 детей было, мы с музеем договорились, для них провели экскурсию. В планах: развить туристические направления, маршруты. Летом приезжающим туристам даем поплавать на каяках.

По словам Минихаят, несмотря на пандемию, все каникулы избушки были заняты. Многие приходили и в юртинский музей: «Кто-то хочет – мне звонят администраторы, и я прихожу».

Дорогу до Юрт-Константиновых чистят, в деревне есть свет и вода. Правда, свет, по словам местных жителей, периодически пропадает.

– Мы всегда ругаемся: Варюхино и Зеледеево видны огни (деревни на другой стороне Томи – прим. ред.), – рассказывает Минихаят Лазарева. – А у нас чуть маленько ветер дунул – свет погас. Звоним электрикам, исправляют, но бывало, сутки сидели без света. Вроде как в этом году получше сделали – последний раз осенью без света сидели.

В деревне сейчас нет магазина, закрылся в октябре. Торговать в Юртах и без того было невыгодно, еще заставили покупать кассовый аппарат. Продавец объяснил, что на этот аппарат работать придется минимум год. Теперь закупаться местные жители ездят в Яшкино – в деревню автобус ходит три раза в неделю. Два раза в неделю в Юрты привозят хлеб.

По слова Минихаят, в последнее время появилась надежда на Яшкинский пищекомбинат. В прошлом году крупнейший производитель района взял в аренду поля неподалеку от Юрт.

– Говорят, будут садить свеклу и открывать свекольный завод. Сахар чтобы самим делать. Мы надеемся, что у нас откроются рабочие места.

На вопрос, какая у Юрт главная проблема, кроме работы, почти все жители отвечают одно и то же – нет дороги в Томск. «У вас половина города татары, много среди них и калмаков», – рассказывает Минихаят.

– У нас дети живут в Томске. И эта дорога через Усть-Сосновку в Ярское очень проблемная. В 2000-х мы обращались к вашему Крессу и нашему Тулееву. Тогда вроде договорились, говорили, что сделают, будут с обеих сторон копать. Но на этом все и закончилось – дороги до сих пор нет. Летом и осенью мой сын катался по дороге на вездеходе, а зимой там совсем не проехать. Эта дорога, возможно, открыла бы и автобусный маршрут до нас, томичи бы тоже смогли к нам приехать на экскурсии.